Немного духов, уйма лени, чуточку фантазии..
Лежит в столе год. Получилось не так, как хотелось. Но мне почему-то важно было записать историю, навеянную Сикстинской капеллой и великолепным Тиволи, а так же рассказом нашего чудесного гида, который впоследствии не смог подтвердить ни один серьезный источник. Олька! Это тебе. Поедешь в Тиволи - вспомнишь и улыбнешься:-)
О, Тиволи…
*****
Конклав продолжался пятый день. Кардинал дель Монте уже успел изучить все детали на фресках потолка и стен Сикстинской капеллы, мысленно прорисовать все контуры. Время, как же медленно оно течет здесь - и как стремительно за стенами. Давно ли он был юн и весел, и вот уже его чтят, как одного из патриархов. Но есть ли в том смысл.
Дель Монте погрузился в глубокие, больше похожие на сон, размышления. Погода, как назло, была довольно мрачной, дождь стучал по крыше. Хотелось выйти в сад, глотнуть свежего воздуха. Но нельзя. Двери опечатаны. Весь мир замер в ожидании нового Папы.
У кардинала не было иллюзий на свой счет. Все-таки семьдесят лет - достаточный срок, чтобы научиться просчитывать на несколько ходов вперед. Новым папой станет Ипполито д’Эсте. Он молод, умен, образован, богат и хорош собой. Народ его любит, власти опасаются. Его сторонники могущественны и богаты. В конце концов, кто знает его лучше, чем сам дель Монте, ведь именно его Ипполито именует не иначе, как друг и учитель.
Учитель и друг. Когда они познакомились, Ипполито уже унаследовал Миланское архиепископство и был провозглашен королем Феррары. И сорокалетний дель Монте должен был всего-лишь стать одним из многих его учителей. До знаний он был жаден, как иные до еды. И его не приходилось принуждать наказанием. При этом характер имел легкий и незлобливый. Где тогда таилась всем известная ныне изворотливость и хитрость? Сходился с людьми быстро, в общении был приятен. Улыбался чаще, чем бывал хмур. Богу служил истово, но не отказывался и от доступных светских радостей. Приемы, охота, дружеские посиделки не возбранялись даже в их кругу.
Сблизило общее увлечение музыкой. Нет-нет, если юный послушник и допускал грешные мысли, то не делился ими с наставником. Но сидеть рядом, едва-едва соприкасаясь рукавами и погружаться в великолепие месс Палестрины было изысканнейшим из удовольствий. Вот только дель Монте понимал его природу лучше, чем юный Ипполито. Тот еще не умел смирять плоть и находить радость в духовных материях. Он подмечал и румянец, проступавший сквозь тонкую кожу щек, и нетерпеливые движения, выдававшие смущение и трепет. Дель Монте так и продолжал бы смотреть, если бы однажды ему не пришлось навещать заболевшего ученика. И тот, в полубреду от охватившего жара, признался в противоестественных чувствах.
Послушник должен был быть строго наказан. Но дель Монте не стал давать делу ход. В конце концов, мальчик болен. Был и за ним грех - мучительные, тревожные сны, в которых обнаженный Ипполито убегал по весеннему лугу, соблазняя и искушая каждым движениям и одними губами нашептывая: «Хочешь меня?»
К себе кардинал был более строг и истязание тела, а так же удаление на достаточное расстояние от предмета искушения помогли справиться с напастью. Но сейчас, именно сейчас он впервые усомнился в своей правоте. Жизнь прошла в лишениях и служении. Но что было в ней такого, о чем хотелось бы вспомнить на смертном одре? И стоило ли отказываться от всех радостей мира во имя Бога, верность которому он хранил так долго?
Кардинал вспоминал, каким строгим и сдержанным он нашел юношу после разлуки. Как холоден он был в общении, и сколько усилий потребовалось, чтобы снова обрести теплоту дружбы, не омраченной вожделением. Но д’Эсте изменился не только внешне. Теперь всем было ясно, что кровь Борджиа течет в его жилах. Сын Лукреции интриговал с небывалой легкостью, организовывал заговоры так же вдохновенно, как свои знаменитые приемы, и постепенно его окружила толпа почитателей и поклонников, в которой для дель Монте практически не было места.
Когда же закончится эта пытка! Вот и еще один кардинал направился к столу.
А ведь было время, когда в их отношениях не было и тени будущих столкновений. Они любили долгие совместные прогулки и никогда не отказывались от возможности встретиться. Однажды он случайно стал свидетелем купания Ипполито в озере и не смог отвернуться. Закатное солнце ласкало тонкую фигуру, капли воды прочерчивали дорожки до самых недоступных мест. И, видит Бог, в тот миг он был прекраснее любой из фресок этого зала. Тогда-то и стало ясно, что, сколько не бегай от искушения - от себя не убежишь. Дель Монте сохранил в памяти ту картину и вызывал ее, когда жизнь становилась совсем невыносимой.
Вспоминал он и слова, что так и не были сказаны:
- Я люблю Вас, но не словом, ни делом не оскорблю нашу дружбу.
Может в этом и крылась ошибка? Ведь многие, многие позволяли себе маленькие грехи плоти, чтобы потом заслужить прощение истовой молитвой. Многие, но не они.
Ну вот, еще один бюллетень. И снова д’Эсте. Сомневаться не приходится.
Дель Монте нашел соперника глазами. Тот едва заметно улыбался, тоже погруженный в свои мысли. Помнит ли он тот день, когда их руки столкнулись и обоих тряхнуло так видимо, зримо, что они не нашли в себе сил встретиться глазами и за секунды оказались в разных углах зала. И как потом весь вечер избегали оказываться рядом даже на краткое мгновение. Какой могла бы быть их связь? Страстной и короткой или долгой и нежной? Им никогда этого не узнать. Как никогда не повторить мгновения взаимной приязни, что они украдкой выражали друг другу.
Оглашали и его имя. Он не пытался считать. Глупо. Так же, как прожитая жизнь. Все глупо. И нужны ли Господу такие жертвы. Кардинал перекрестился - подобные размышления до добра не доведут.
Ну вот, кажется, и все. Старейший из Коллегии кардиналов уже подошел к Ипполито, вот тот опустился на колени и распростерся ниц:
- Согласно процедуре Кодекса Канонического Права, ты был избран новым главой престола Святого Петра. Принимаешь ли канонический выбор тебя Верховным Первосвященником?
Сейчас можно будет отправиться домой, принять ванну и выпить вина - без него вряд ли получится заснуть, старые кости ноют от долгого сидения.
- Non accepto!
Сказанное шепотом было подобно грому. И отзвуки его еще долго носились под потолком, отражая шепоты и восклицания. Что заставило блистательного Ипполито отказаться? Дель Монте мучительно перебирал возможные причины, но ни одна из них не казалась заслуживающей внимания.
А вечером того же дня конклав сделал свой окончательный выбор. Новым папой стал кардинал дель Монте. Возможно, ему показалось, но ритуальное прикосновение Ипполито к изуродованной старческой ступне было преисполнено не благоговения, а нежности. А поцелуй в уста был чуть дольше, чем требовал этикет. Но новый Папа гнал от себя эти мысли. Гораздо больше его волновало, что же попросит его соперник за подаренный ему шанс.
Их разговор все откладывался. Вступление в сан - череда долгих и утомительных обрядов. Но первый, кому новый Папа Юлий III назначил встречу, стал именно кардинал д’Эсте. И никого не удивил выбор - всем хотелось узнать условия сделки, в существовании которой никто не сомневался.
- Ты можешь просить все, что захочешь. Только ответь мне, зачем ты это сделал?
- Тебе не понравился мой подарок? Впрочем, ты все равно не поймешь.
- Я постараюсь. Будь добр, прояви уважение к старческому скудоумию.
- Все проще некуда. Знаешь, оказывается если пять дней ничего не делать, в голову могут прийти интересные мысли. Там, в капелле, я точно знал, что выбор падет на меня, и что в мою честь будет и дым, и праздник и все эти люди под окнами. Но этого ли я хотел? Ради этого ли учился, рисковал жизнью, терял друзей и близких? Стоил ли этот трон хотя бы одного вечера, проведенного за умной беседой или с хорошей книгой? И что останется после меня, кроме строчки в летописях? А еще я подумал, смог бы я, как ты, навсегда отказаться от мирской любви за право управлять этим миром. Так что решение не было спонтанным.
- И что теперь?
-Теперь каждый получил свое. Тебе не стоит бояться, я попрошу только то, что и так принадлежит мне по праву рождения. Отдай мне Тиволи и приезжай туда через год. Уверяю тебя, я сумею доказать, что сделал правильный выбор.
И Ипполито сдержал свое обещание.
О, Тиволи…
*****
Конклав продолжался пятый день. Кардинал дель Монте уже успел изучить все детали на фресках потолка и стен Сикстинской капеллы, мысленно прорисовать все контуры. Время, как же медленно оно течет здесь - и как стремительно за стенами. Давно ли он был юн и весел, и вот уже его чтят, как одного из патриархов. Но есть ли в том смысл.
Дель Монте погрузился в глубокие, больше похожие на сон, размышления. Погода, как назло, была довольно мрачной, дождь стучал по крыше. Хотелось выйти в сад, глотнуть свежего воздуха. Но нельзя. Двери опечатаны. Весь мир замер в ожидании нового Папы.
У кардинала не было иллюзий на свой счет. Все-таки семьдесят лет - достаточный срок, чтобы научиться просчитывать на несколько ходов вперед. Новым папой станет Ипполито д’Эсте. Он молод, умен, образован, богат и хорош собой. Народ его любит, власти опасаются. Его сторонники могущественны и богаты. В конце концов, кто знает его лучше, чем сам дель Монте, ведь именно его Ипполито именует не иначе, как друг и учитель.
Учитель и друг. Когда они познакомились, Ипполито уже унаследовал Миланское архиепископство и был провозглашен королем Феррары. И сорокалетний дель Монте должен был всего-лишь стать одним из многих его учителей. До знаний он был жаден, как иные до еды. И его не приходилось принуждать наказанием. При этом характер имел легкий и незлобливый. Где тогда таилась всем известная ныне изворотливость и хитрость? Сходился с людьми быстро, в общении был приятен. Улыбался чаще, чем бывал хмур. Богу служил истово, но не отказывался и от доступных светских радостей. Приемы, охота, дружеские посиделки не возбранялись даже в их кругу.
Сблизило общее увлечение музыкой. Нет-нет, если юный послушник и допускал грешные мысли, то не делился ими с наставником. Но сидеть рядом, едва-едва соприкасаясь рукавами и погружаться в великолепие месс Палестрины было изысканнейшим из удовольствий. Вот только дель Монте понимал его природу лучше, чем юный Ипполито. Тот еще не умел смирять плоть и находить радость в духовных материях. Он подмечал и румянец, проступавший сквозь тонкую кожу щек, и нетерпеливые движения, выдававшие смущение и трепет. Дель Монте так и продолжал бы смотреть, если бы однажды ему не пришлось навещать заболевшего ученика. И тот, в полубреду от охватившего жара, признался в противоестественных чувствах.
Послушник должен был быть строго наказан. Но дель Монте не стал давать делу ход. В конце концов, мальчик болен. Был и за ним грех - мучительные, тревожные сны, в которых обнаженный Ипполито убегал по весеннему лугу, соблазняя и искушая каждым движениям и одними губами нашептывая: «Хочешь меня?»
К себе кардинал был более строг и истязание тела, а так же удаление на достаточное расстояние от предмета искушения помогли справиться с напастью. Но сейчас, именно сейчас он впервые усомнился в своей правоте. Жизнь прошла в лишениях и служении. Но что было в ней такого, о чем хотелось бы вспомнить на смертном одре? И стоило ли отказываться от всех радостей мира во имя Бога, верность которому он хранил так долго?
Кардинал вспоминал, каким строгим и сдержанным он нашел юношу после разлуки. Как холоден он был в общении, и сколько усилий потребовалось, чтобы снова обрести теплоту дружбы, не омраченной вожделением. Но д’Эсте изменился не только внешне. Теперь всем было ясно, что кровь Борджиа течет в его жилах. Сын Лукреции интриговал с небывалой легкостью, организовывал заговоры так же вдохновенно, как свои знаменитые приемы, и постепенно его окружила толпа почитателей и поклонников, в которой для дель Монте практически не было места.
Когда же закончится эта пытка! Вот и еще один кардинал направился к столу.
А ведь было время, когда в их отношениях не было и тени будущих столкновений. Они любили долгие совместные прогулки и никогда не отказывались от возможности встретиться. Однажды он случайно стал свидетелем купания Ипполито в озере и не смог отвернуться. Закатное солнце ласкало тонкую фигуру, капли воды прочерчивали дорожки до самых недоступных мест. И, видит Бог, в тот миг он был прекраснее любой из фресок этого зала. Тогда-то и стало ясно, что, сколько не бегай от искушения - от себя не убежишь. Дель Монте сохранил в памяти ту картину и вызывал ее, когда жизнь становилась совсем невыносимой.
Вспоминал он и слова, что так и не были сказаны:
- Я люблю Вас, но не словом, ни делом не оскорблю нашу дружбу.
Может в этом и крылась ошибка? Ведь многие, многие позволяли себе маленькие грехи плоти, чтобы потом заслужить прощение истовой молитвой. Многие, но не они.
Ну вот, еще один бюллетень. И снова д’Эсте. Сомневаться не приходится.
Дель Монте нашел соперника глазами. Тот едва заметно улыбался, тоже погруженный в свои мысли. Помнит ли он тот день, когда их руки столкнулись и обоих тряхнуло так видимо, зримо, что они не нашли в себе сил встретиться глазами и за секунды оказались в разных углах зала. И как потом весь вечер избегали оказываться рядом даже на краткое мгновение. Какой могла бы быть их связь? Страстной и короткой или долгой и нежной? Им никогда этого не узнать. Как никогда не повторить мгновения взаимной приязни, что они украдкой выражали друг другу.
Оглашали и его имя. Он не пытался считать. Глупо. Так же, как прожитая жизнь. Все глупо. И нужны ли Господу такие жертвы. Кардинал перекрестился - подобные размышления до добра не доведут.
Ну вот, кажется, и все. Старейший из Коллегии кардиналов уже подошел к Ипполито, вот тот опустился на колени и распростерся ниц:
- Согласно процедуре Кодекса Канонического Права, ты был избран новым главой престола Святого Петра. Принимаешь ли канонический выбор тебя Верховным Первосвященником?
Сейчас можно будет отправиться домой, принять ванну и выпить вина - без него вряд ли получится заснуть, старые кости ноют от долгого сидения.
- Non accepto!
Сказанное шепотом было подобно грому. И отзвуки его еще долго носились под потолком, отражая шепоты и восклицания. Что заставило блистательного Ипполито отказаться? Дель Монте мучительно перебирал возможные причины, но ни одна из них не казалась заслуживающей внимания.
А вечером того же дня конклав сделал свой окончательный выбор. Новым папой стал кардинал дель Монте. Возможно, ему показалось, но ритуальное прикосновение Ипполито к изуродованной старческой ступне было преисполнено не благоговения, а нежности. А поцелуй в уста был чуть дольше, чем требовал этикет. Но новый Папа гнал от себя эти мысли. Гораздо больше его волновало, что же попросит его соперник за подаренный ему шанс.
Их разговор все откладывался. Вступление в сан - череда долгих и утомительных обрядов. Но первый, кому новый Папа Юлий III назначил встречу, стал именно кардинал д’Эсте. И никого не удивил выбор - всем хотелось узнать условия сделки, в существовании которой никто не сомневался.
- Ты можешь просить все, что захочешь. Только ответь мне, зачем ты это сделал?
- Тебе не понравился мой подарок? Впрочем, ты все равно не поймешь.
- Я постараюсь. Будь добр, прояви уважение к старческому скудоумию.
- Все проще некуда. Знаешь, оказывается если пять дней ничего не делать, в голову могут прийти интересные мысли. Там, в капелле, я точно знал, что выбор падет на меня, и что в мою честь будет и дым, и праздник и все эти люди под окнами. Но этого ли я хотел? Ради этого ли учился, рисковал жизнью, терял друзей и близких? Стоил ли этот трон хотя бы одного вечера, проведенного за умной беседой или с хорошей книгой? И что останется после меня, кроме строчки в летописях? А еще я подумал, смог бы я, как ты, навсегда отказаться от мирской любви за право управлять этим миром. Так что решение не было спонтанным.
- И что теперь?
-Теперь каждый получил свое. Тебе не стоит бояться, я попрошу только то, что и так принадлежит мне по праву рождения. Отдай мне Тиволи и приезжай туда через год. Уверяю тебя, я сумею доказать, что сделал правильный выбор.
И Ипполито сдержал свое обещание.
@темы: История моей глупости, "облегченье получаю оттого, что сочиняю...", В добрый путь!
-
-
11.03.2015 в 22:34